Все мы знаем из Благой Вести "славу" Иуды Искариотского, вследствие которой имя его стало нарицательным - символом предательства, коварства, подлости, лицемерия и алчности. Но ведь до него был ещё один иуда, имени которого мы не знаем, но подвиг (с точки зрения Иудеев) которого описан в главе 5 Евангелия от Иоанна. И если всем известным Иудой Искариотским двигала банальная алчность (сребролюбие) и, возможно, уязвлённое тщеславие от несбывшихся корыстных надежд, то пример иуды неизвестного не менее назидателен и показателен тем, что показывает порядочного Иудея, с Иудейской точки зрения, разумеется.
Раскроем эту Иудейскую порядочность подробнее, чтобы понять, какого она духа и в чём она.
Лежит обездвиженный больной тридцать восемь лет возле купальни-Вифезды, в надежде исцелиться по возмущению воды, - и не может. Подобное возмущение было, видимо, не часто, а желающих исцелиться, как сказано - великое множество. А потому другие больные - более мобильные, всегда опережали неизвестного иуду; ведь только один - тот, кто первый добежит и прыгнет в купальню по возмущению воды, тот и исцелялся, какою бы ни был одержим болезнью. Как-то даже неприятно представлять себе то, что творилось там, когда вода в купальне начинала возмущаться: нечто вроде потревоженного белым медведем лежбища морских котиков, ломящихся друг через друга к воде. Разумеется, в таком спринте преимущество больного гонореей над калеками очевидно. Так что лежать бы тому неизвестному иуде до скончания дней своих, если бы не подошёл к нему Некто, спросивший его: хочешь ли быть здоров? Больной пояснил ситуацию: рад бы, да некому опустить меня в купальню, когда возмутиться вода; когда же я прихожу (очевидно, доползаю), другой (очередной трипперный спринтер) уже сходит прежде меня. Некто говорит иуде: встань, возьми постель твою и ходи. И, о чудо! Иуда тут же выздоровел, взял постель свою и пошёл. И всё бы ничего, но было это в субботу. А в соответствие с понятиями Иудейской праведности и святости, нести что-либо в субботу - тяжкий грех. А потому, не верящему ещё в своё счастье иуде, бдительные (к другим) Иудеи, тут же и предъявили за столь тяжкий (с их точки зрения) грех. И даже когда иуда всё объяснил им, поражает жестокосердие предъявителей: плевать им чудо исцеления безнадёжного калеки! но то, что это было сделано в субботу, и что он понёс постель свою - это всё! Причём Иудеи сразу смекнули, что главный злодей для них не исцелённый иуда, который лишь тупо исполнил то, что ему велели, а Тот, Кто исцелил его, велев взять и нести постель свою. Стали пытать иуду, кто посмел исцелить его и велел нести постель свою? А тот не знал, потому что Иисус скрылся в народе. В общем, понял иуда, что стал преступником в глазах Иудеев, посягнувшим на святость субботы (в их, Иудейском понимании, разумеется). Потом происходит встреча Иисуса с исцелённым иудой в храме, где Иисус предупреждает его, чтобы тот не грешил больше, дабы не случилось с ним чего хуже. И что же делает в благодарность Христу исцелённый Им иуда, когда узнал, что исцелил его Иисус? Бежит и объявляет Иудеям, ищущим души Христа, но не знающим, кто Он, что исцеливший его есть Иисус. То есть, даёт наводку Иудеям, Кого именно нужно искать, чтобы потом убить. Сдаёт своего Благодетеля ищущим души его. Разумеется, чтобы загладить свою вину за постель и вновь захорошеть в глазах Иудеев, через проявленную к ним лояльность и усердие.
Вот она - Иудейская благодарность и порядочность, во всём её отвратительном, смердящем шкурной выгодой и предательством виде.
Раскроем эту Иудейскую порядочность подробнее, чтобы понять, какого она духа и в чём она.
Лежит обездвиженный больной тридцать восемь лет возле купальни-Вифезды, в надежде исцелиться по возмущению воды, - и не может. Подобное возмущение было, видимо, не часто, а желающих исцелиться, как сказано - великое множество. А потому другие больные - более мобильные, всегда опережали неизвестного иуду; ведь только один - тот, кто первый добежит и прыгнет в купальню по возмущению воды, тот и исцелялся, какою бы ни был одержим болезнью. Как-то даже неприятно представлять себе то, что творилось там, когда вода в купальне начинала возмущаться: нечто вроде потревоженного белым медведем лежбища морских котиков, ломящихся друг через друга к воде. Разумеется, в таком спринте преимущество больного гонореей над калеками очевидно. Так что лежать бы тому неизвестному иуде до скончания дней своих, если бы не подошёл к нему Некто, спросивший его: хочешь ли быть здоров? Больной пояснил ситуацию: рад бы, да некому опустить меня в купальню, когда возмутиться вода; когда же я прихожу (очевидно, доползаю), другой (очередной трипперный спринтер) уже сходит прежде меня. Некто говорит иуде: встань, возьми постель твою и ходи. И, о чудо! Иуда тут же выздоровел, взял постель свою и пошёл. И всё бы ничего, но было это в субботу. А в соответствие с понятиями Иудейской праведности и святости, нести что-либо в субботу - тяжкий грех. А потому, не верящему ещё в своё счастье иуде, бдительные (к другим) Иудеи, тут же и предъявили за столь тяжкий (с их точки зрения) грех. И даже когда иуда всё объяснил им, поражает жестокосердие предъявителей: плевать им чудо исцеления безнадёжного калеки! но то, что это было сделано в субботу, и что он понёс постель свою - это всё! Причём Иудеи сразу смекнули, что главный злодей для них не исцелённый иуда, который лишь тупо исполнил то, что ему велели, а Тот, Кто исцелил его, велев взять и нести постель свою. Стали пытать иуду, кто посмел исцелить его и велел нести постель свою? А тот не знал, потому что Иисус скрылся в народе. В общем, понял иуда, что стал преступником в глазах Иудеев, посягнувшим на святость субботы (в их, Иудейском понимании, разумеется). Потом происходит встреча Иисуса с исцелённым иудой в храме, где Иисус предупреждает его, чтобы тот не грешил больше, дабы не случилось с ним чего хуже. И что же делает в благодарность Христу исцелённый Им иуда, когда узнал, что исцелил его Иисус? Бежит и объявляет Иудеям, ищущим души Христа, но не знающим, кто Он, что исцеливший его есть Иисус. То есть, даёт наводку Иудеям, Кого именно нужно искать, чтобы потом убить. Сдаёт своего Благодетеля ищущим души его. Разумеется, чтобы загладить свою вину за постель и вновь захорошеть в глазах Иудеев, через проявленную к ним лояльность и усердие.
Вот она - Иудейская благодарность и порядочность, во всём её отвратительном, смердящем шкурной выгодой и предательством виде.
